Я вышла замуж с двумя детьми от первого брака. Егору сразу, ещё до свадьбы, твёрдо сказала, что рожать больше не собираюсь. А если так получится, что случайно забеременею, то буду делать аборт.

— Это ты сейчас так говоришь, потом можешь передумать, — улыбнулся Егор после моего заявления.

— Не передумаю. Я точно больше не буду рожать. Если ты в будущем хочешь ребёнка, нам лучше расстаться, — предложила я.

Егор сказал, что любит меня, и раз я настроена не становиться многодетной матерью, то он это принимает. Я попросила, чтобы разговоров о ребёнке вообще не было. Я всё честно сказала до заключения брака, он согласился. Рассчитывать на то, что я передумаю, глупо.

Мы поженились. Мои дети знают своего папу, он платит алименты, иногда забирает детей к себе, водит их по всяким паркам и циркам. Егора дети называют дядя Егор.

Из-за моего нежелания рожать ребёнка Егору бушует свекровь. Она что только своему сыну в уши не заливала. Первое: я его не люблю. Бывшего мужа любила, аж сына и дочь ему родила, а Егора не люблю, поэтому и рожать не хочу. Свекровь на полном серьёзе считает, что если женщина любит мужчину, то она жаждет продолжить род любимого мужчины. Типа это заложено на генетическом уровне.

Второе. Мне Егор нужен только как ресурс для моих детей. Все женщины в разводе ищут отцезаменителя без отцовских прав, зато с отцовскими обязанностями по содержанию детей. Когда эта фантазия достигла моих ушей, я долго смеялась: на детей я получаю двадцать три тысячи алиментов в месяц, сама зарабатываю в два раза больше.

Я бы и без зарплаты Егора в сорок тысяч рублей прекрасно жила. Да, он получает столько же, сколько и я. Но он мужчина, ест больше, у него есть машина, которую он заправляет и обслуживает, у него есть мать, которой он помогает. Так что нет такой ситуации, когда с появлением Егора наш семейный бюджет взлетел до небес.

Третье, четвёртое и всё остальное — мелочи. Егор гробит свою жизнь, ему надо одуматься, пока не поздно. Чужие дети останутся чужими, стакан воды в старости не принесут, и подобная ерунда.

Почему-то у свекрови враг именно я. Егор сам принял решение, сам подписался на бездетную жизнь со мной. Я его не силой в загс тащила. Конечно, он сто раз подумал перед тем, как жениться. Почему вместо того, чтобы принять решение сына, эта женщина обвиняет меня во всех смертных грехах? Она что, считает своего сына непроходимым тупицей, неспособным самостоятельно принимать решения и нести ответственность за поступки?

По-женски маму Егора я понимаю, поэтому отношусь к ней снисходительно. Она очень хочет родных внуков, а появиться они могут только от Егора, он её единственный отпрыск. Я бы, например, тоже в будущем хотела бы родных внуков.

Разумеется, это всё не значит, что я должна была повести себя благородно и оттолкнуть от себя Егора: я сразу всё обозначила, он согласился. Он сам согласился на то, что я ему ребёнка не рожу, какие ко мне могут быть претензии?

Я понимаю, что свекровь будет счастлива, если наш брак прекратит своё существование и Егор встретит другую женщину, которая ему родит. Я понимаю, что Егор может пожать на развод, если его приспичит иметь ребёнка.

Я всё прекрасно понимаю. Переживу, если такое случится. Я, конечно, люблю Егора, но развод — не конец света. Мне будет больно и обидно, но я буду идти дальше.

Недавно свекровь сменила тактику.

— Раз родных внуков я не дождусь, то буду любить тех, кто есть, — заявила она, придя к нам домой с подарками для моих сына и дочки. — Пусть называют меня бабушкой.

Я дар речи потеряла. Дети — не младенцы: сыну девять лет, дочке тринадцать. Мы с Егором в браке четыре года, дети прекрасно знают родного отца, родную бабушку со стороны отца. Дети знают, что мои родители приходятся им бабушкой и дедушкой. Дети в принципе знают, что бабушка — это мама мамы или папы. И они не считают мать Егора бабушкой. И считать отказались. Я поговорила об этом с детьми после появления свекрови с её относительным предложением мировой.

— Если дядя Егор — дядя Егор, то его мама кто? Тётя бабушка? — задумался сын.

— У меня уже есть две бабушки, мне третьей не надо, — сказала дочь.

Егор вообще сказал матери, что она опоздала: вот если бы она пять лет морду от детей не воротила, сейчас была бы бабушкой, а так они уже большие, сами решают.

Есть рациональное зерно в словах мужа: сыну было четыре года, когда мы с Егором начали вместе жить, дочке — восемь лет. С детьми такого возраста можно было подружиться, а сейчас уже поздно. Сын, может, ещё обрадуется третьей бабушке, а у дочки переходный возраст, ей не до бабушек.

В итоге у свекрови снова я виновата: я настроила гипотетических внуков против неё. Не она сама своим поведением, а я. Это её попытка запрыгнуть в уходящий поезд провалилась, при чём тут я? Записано со слов Марины Е.